Радиация в коломенском парке – мы поехали с экспертами и с дозиметрами в «зараженную» зону в Коломенском и вот что обнаружили – Москвич Mag
мы поехали с экспертами и с дозиметрами в «зараженную» зону в Коломенском и вот что обнаружили – Москвич Mag
Неделю назад пресса и соцсети подняли панику: в районе Коломенского нашли радиоактивное излучение, фон превышен в 50 раз. После сериала «Чернобыль», впечатления от которого еще свежи, москвичи к этому вопросу относятся нервно — им кажется (и небезосновательно), что от них все время что-то скрывают. Поэтому наш автор Никита Аронов с профессионалами и с дозиметром отправился в «Зону» искать радиацию.
Чтобы попасть в зону радиоактивного заражения, не нужно даже через забор перелезать. Достаточно просто подняться на пригорок у железнодорожной платформы Москворечье и пойти по хорошо натоптанной тропинке. По ее краям попадаются костровища и винные бутылки — местные явно не прочь тут посидеть. Но последнее время основные посетители этих мест другие, и они тоже оставили красноречивые следы своего пребывания. Тут и там попадаются скомканные белые малярные комбинезоны, очки и респираторы — экипировка охотников за радиацией.
Мы сами одеты так же. Одноразовый комбинезон для малярных работ, перчатки и респиратор я купил накануне в строительном магазине, а очки забыл.
— Главное — прикрыть глаза и органы дыхания, — предупреждает специалист группы компаний «Экостандарт» Сергей Гончаренко и вручает мне запасные строительные очки. — Судя по тому, что я почитал накануне, гамма-излучение тут небольшое. Главное, не допустить попадания зараженных частиц в организм.
Наш поисковый дозиметр ДКС-АТ 1121 пока и правда ничего страшного не показывает.
— Сто двадцать нанозивертов в час — это даже для квартиры нормально, — поясняет Сергей.
Звучит успокоительно. Чтобы правильно понимать: нормальный природный радиационный фон — 0,2 микрозиверта в час, то есть 200 нанозивертов в час, в Москве часто бывает 0,3 микрозиверта в час, и это тоже считается в нашем городе нормой.
Вскоре мы замечаем три березки, обмотанные понизу пищевой пленкой, на которую налеплен знак радиационной опасности. Скорее всего, место огородил кто-то из экологов-любителей. Профессионалы из НПО «Радон», как мы вскоре убедимся, отмечают места заражения по-другому.
Возле березок цифры на нашем приборе начинают расти и приближаются к природному фону — 200 нанозивертов в час. Сергей решает замерить альфа- и бета-излучение. Он раскрывает черный чемоданчик и собирает второй, более основательный прибор — дозиметр-радиометр ДРБП-03. Головкой, больше всего похожей на душ, он начинает водить по земле внутри огороженного пленкой периметра, словно врач стетоскопом. Дозиметр стрекочет, как в кино, на экране появляется цифра 38.
— Это все в пределе погрешности, — заключает Сергей.
Отходы производства
Рядом свалена целая куча использованных комбинезонов. Неудивительно: кто тут только за последние дни не побывал. Экологи из «Гринпис», муниципальные депутаты, местные активисты и журналисты. Дело в том, что тут, в глухом юго-восточном углу парка «Коломенское», находится самый большой в Москве ядерный могильник. А теперь вплотную к нему начинается стройка новой городской магистрали — Юго-Восточной хорды.
Источник загрязнения — Московский завод полиметаллов, производящий топливные элементы для атомных станций. Его корпуса, обшитые модным белым и синим пластиком, виднеются из-за увитого колючей проволокой бетонного забора. В середине прошлого века, когда требования радиационной безопасности были много мягче, а стране нужен был мирный атом, завод захоранивал остатки использованных в производстве урановых и ториевых руд прямо у себя за забором. Сколько тут всего радиоактивных отходов — вопрос дискуссионный. Некоторые экологи говорят о 800 тыс. тонн. Отвечающее за атомную безопасность столицы ФГУП «Радон» в 2010 году (оно тогда еще называлось ГУП МосНПО «Радон») приводило более скромную цифру — 100 тыс. тонн. В общем, немало.
Немудрено, что строительство здесь хорды всполошило всех. Оценки в итоге разнятся от «в Москве устроят второй Чернобыль» (такова позиция экоактивистов) до того, что «новая трасса не пройдет через участки с особыми экологическими условиями» (так заверяют в Москомархитектуре). Мы решили проверить все сами и привлечь профессиональных дозиметристов с нормальной техникой.
— Прибор, которым мерили экологи — это простенький бытовой дозиметр. Так, продукты померить. А наши дозиметры проверенные, со всеми документами, — объясняет Сергей Гончаренко.
Известно, что самые зараженные участки могильника расположены между заводом и Москвой-рекой. Но нас они не особо интересуют, ведь магистраль-то пойдет не там. А пойдет она между железной дорогой и заводом полиметаллов до реки, где рядом с двумя железнодорожными мостами построят еще один автомобильный.
Между железной дорогой и склоном холма, на котором стоит атомный завод, тянется полоска травы чуть меньше 30 метров шириной. Но новая дорога на одной этой поляне явно не поместится. По документам, которые были представлены на общественных слушаниях, ширина одной только трассы составит 34 метра. А еще ведь будет дополнительный отвод земли под стройку. В общем, не потревожить склон никак не получится. Вот по этому склону мы и ходим, замеряя радиацию.
Высоко, но не опасно
У забора завода, кстати, фон совсем крошечный — 100 нанозивертов в час. В обилии растут грибы: сыроежки, волнушки, шампиньоны. Срываю один, и Сергей проверяет его дозиметром. Радиации в нем немного, но есть все равно не стоит. Частицы, излучающие альфа- и бета-излучение, попав в организм, могут наделать бед даже в очень небольшом количестве. Но одежда защищает от них достаточно надежно. Не говоря уже о слое земли, которым присыпан могильник.
— Альфа- и бета-излучение мы меряем редко. Вот гамма- требуется при экспертизе квартир и строительных объектов, — объясняет Сергей.
Под ногами попадаются то какие-то одеяла, то старая кожанка. Молодая древесная поросль попилена. Кто-то периодически расчищает здесь лес.
Идем по тропинке, вдруг Сергей замечает, что гамма- опять подскакивает до 239 нанозивертов в час. Все равно на уровне природного фона, но все-таки больше, чем по соседству.
— В метро 400 нанозивертов в час, и никто ездить не боится, — говорит Сергей. — А фонтан гранитный один мы обследовали — там было 800. Тоже ничего страшного.
Периодически попадаются остатки кирпичной кладки и обломки железобетона. Последними Сергей особенно интересуется, потому что железо хорошо набирает радиацию. Но сколько мы ни прикладываем прибор к кускам старых плит или даже сохранившимся желобам, по которым что-то когда-то сливали с завода в реку, никаких высоких значений радиации мы там не находим. Все чисто.
Наконец забор поворачивает влево, впереди начинается спуск к реке, а дорогу нам преграждает красно-белая лента с распечатанными на принтере листками «Участок радиоактивного загрязнения №2478». Вот это уже работа «Радона». Участок неправильной формы и занимает примерно 20 квадратных метров. В одном месте вырыта ямка, в которой прибор сначала показывает 470 нанозивертов в час, а потом — 1,2 микрозиверта в час, то есть вшестеро выше природного фона. Сергей явно заинтересован:
— За все время, что я работаю на этом приборе, я на нем таких цифр никогда не видел. В Москве вообще столько обычно не бывает. Но не волнуйтесь, находиться здесь не опасно. Это же не в 10 раз превышение. Опасно здесь жить постоянно.
Возле ямы лежит пара использованных презервативов, утверждая торжество жизни над радиационной опасностью.
Жители «Зоны»
Дальше к реке опять никаких отклонений от фона. Справа показывается металлический забор, отгораживающий территорию возле железнодорожного моста. За ним мужчина в оранжевом жилете мирно стрижет газон. Именно здесь должны построить мост для новой магистрали. На той стороне реки уже ведутся как будто какие-то предварительные работы, даже экскаватор видно. Ближе к воде уходит в сторону Коломенского старая заросшая дорога, явно не особо используемая. На никому не нужной, неухоженной земле разросся борщевик Сосновского. Пробегают две бродячие собаки. Дозиметр тут ведет себя спокойно. Гамма-излучение — 140 нанозивертов в час.
Решаем снова подняться на склон. Натыкаемся на какие-то коллекторы со снятыми люками. Видно, что на глубине от завода в сторону Москвы-реки течет вода. Видно, коллекторы заменили те самые бетонные желоба, которые мы обмеривали до этого. Но и коллекторы не фонят.
На дереве висят обрывки полосатой ленты. Видимо, тут тоже был загрязненный участок, который потом очистили радоновцы — каждый год они вывозят из Коломенского несколько кубометров зараженного грунта. Об этом напоминает ямка, которая фонит на 287 нанозивертов в час, вдвое выше окружающей местности.
Пока мы ее осматриваем, до нас доносится запах костра и какой-то снеди. Отойдя метров тридцать в сторону, мы видим Евгения — немолодого дядьку в грязном свитере с пегой клочковатой бородой. Евгений охотно рассказывает о себе. Он родом из деревни в Смоленской области, работал дальнобойщиком, но стал виновником аварии, хозяин потребовал денег, вот и пришлось уйти из профессии.
— На этом самом месте я живу уже три года. Зимой в электричках езжу, греюсь. А где от дождя прячусь — секрет. Но чувствую себя отлично. Более того, раньше я из-за того, что курю, кашлял, задыхался, а как тут поселился — перестал. Должно быть, восстановились дыхательные пути. Могу даже танцевать, — Евгений порывается сплясать цыганочку.
На костре в большой консервной банке варится индейка — будет полезный суп. Евгений вообще ведет почти здоровый образ жизни, не пьет, а единственная пустая бутылка у него — мять картошку на пюре. Зато вся земля усеяна использованными пакетиками от чая «Принцесса Нури» — его Евгений больше всего любит.
В этой глухой части парка он почти один.
— Там еще бездомные живут, — Евгений показывает куда-то вверх и на северо-запад. — У них недавно палатка сгорела. А другие люди сюда не заходят.
Обитатель радиоактивной зоны бережется борщевика, не ест растущие повсеместно грибы («Что ж я, дурак, что ли») и вообще понапрасну не рискует. Мы с Сергеем обмериваем Евгения дозиметром. От бороды до резиновых шлепанцев никакой повышенной радиации.
— Если у кого-то сомнения, что здесь можно жить, пусть ко мне приходят, — говорит он на прощание.
Обратно мы решаем пройти по низу. На поляне вдоль железной дороги нет никакого превышения фона. В нижней части склона тоже. Но все это может быть обманчиво.
В 2013 году, когда строительство хорды впервые вынесли на общественные слушания, Московский завод полиметаллов выступил против стройки и подготовил возражения из 12 пунктов за подписью исполнительного директора Вадима Юрьевича Кузнецова. Нам тут интересен 10-й пункт, который гласил следующее: «Проектом не предполагается возможное наличие на территории склона к Курскому направлению РЖД от территории ОАО “МЗП” загрязнений прошлых лет радиоактивными отходами (РАО), требующими утилизации и последующего захоронения». Нынешние заявления Москомархитектуры показывают, что этот недостаток проекта так и не был исправлен. А наши сегодняшние находки показывают, что внутри склона явно есть что-то радиоактивное. Но пока могильник не тронули, находиться здесь безопасно.
Фото: Константин Смилга
moskvichmag.ru
Заммэра Москвы отрицает радиацию у «Коломенского», хотя о ней известно с 80-х — The Village
Заммэра Москвы по вопросам строительства Марат Хуснуллин сообщил, что не знает о радиационной обстановке рядом с заводом полиметаллов, который находится недалеко от парка «Коломенское».
Чиновник, курирующий строительство моста для Юго-Восточной хорды, который построят впритык к ядерному могильнику, заявил в разговоре с «РБК», что ему о такой проблеме не докладывали, а значит, все это «ерунда».
Когда делают трассировку, смотрят всю геоподоснову, смотрят все состояния территории, поэтому я вообще в средствах массовой информации это услышал, я даже не знаю, откуда шум такой. Мне никто никогда не докладывал, что у нас там какая-то радиационная обстановка. Это полная ерунда
Марат Хуснуллин, заммэра Москвы по вопросам строительства
О том, что на крутом склоне Москвы-реки у «Коломенского» складировали ториевые и урановые руды, стало широко известно еще в 80-е годы, рассказывал The Village эксперт программы «Безопасность радиоактивных отходов» Российского социально-экологического союза Андрей Ожаровский. Ситуация с могильником активно обсуждалась и в 2010-х, когда реконструировали Сабуровские мосты.
Наличие радиации на месте захоронения уже в этом году подтверждали МЧС, Москомархитектура, Гринпис и московский «Радон», отвечающий за опасный участок. Корреспондентка The Village лично удостоверилась, что многократные превышения радиации заметны в 50 метрах от будущего моста.
В конце апреля местные жители забили тревогу из-за строительства дороги рядом с ядерным могильником. Горожане опасаются, что во время работ зараженная пыль попадет в воздух и воду и радиация разнесется по Москве. При этом работы на противоположном берегу уже начались, хотя власти это отрицают, а за проект хорды голосовали даже умершие москвичи. Подробнее почитать о строительстве на территории с радиоактивными отходами можно в материале The Village.
Источник: «РБК»
www.the-village.ru
СитуацияВ Москве начали стройку возле ядерного могильника. Радиация может отравить город
Часть Юго-Восточной хорды вместе с мостом через Москву-реку пройдет впритык к могильнику завода полиметаллов, где захоронены радиоактивные отходы урановых и ториевых руд. Местные жители и активисты опасаются, что во время строительства зараженная пыль попадет в воздух и воду и радиация разнесется по городу. Гринпис зафиксировал превышение радиации рядом с «Коломенским» еще в 2011 году, а корреспондентка The Village лично убедилась, что превышение радиации и сейчас заметно уже в 50–60 метрах от платформы Москворечье. Работы на противоположном берегу уже начались, хотя депстрой это отрицает.
Текст: Алена Дергачева
В 50–60-е годы завод полиметаллов, который сейчас принадлежит госкорпорации «Росатом», складировал отходы урановых и ториевых руд на крутом берегу Москвы-реки. На отрезке в полкилометра длиной опасные вещества просто засыпали песком и глиной. Сейчас радиационный фон там превышен совсем немного — как при полете в самолете, но если немного разрыть землю — показания приборов резко скачут вверх. Точно неизвестно, насколько низко залегают вещества, но превышение заметно в некоторых ямках (их выкапывали для исследований и ими усыпан весь склон) глубиной от 20 сантиметров.
О радиации на склоне известно много лет. Настоящую тревогу забили, когда стало понятно, что власти, отвечающие за строительство на опасном участке, не реагируют на запросы, не пускают протестующих на публичные слушания, а серия общественных проверок подтвердила превышение радиации в сотни раз. В конце апреля на один из запросов все-таки ответили предприятие «Радон» и МЧС — они провели на склоне сертифицированную проверку. Самый высокий результат, который они нашли, — 61,4 микрозиверта в час, тогда как обычный фон составляет примерно 0,2.
Посмотреть в большом размере Торий и уран в могильнике никак не изолированы, отмечает эксперт программы «Безопасность радиоактивных отходов» Российского социально-экологического союза Андрей Ожаровский. «Радон» в своем докладе в первую очередь отчитывался о самом опасном гамма-излучении, которое образуется при распаде тория и урана, когда они долго лежат в земле. Однако сами по себе эти вещества — альфа-излучатели. Они представляют опасность, если попадают непосредственно в организм — например, если вдохнуть их с пылью. Директор по государственной политике в области радиоактивных отходов «Росатома» Олег Крюков в ответе на одно из обращений (есть у The Village) подтвердил, что загрязнение этими частицами высокое на 26 участках около завода.Эксперты опасаются, что самое страшное начнется, когда будут строить шести-восьмиполосный мост. Радиоактивные вещества вместе со строительной пылью разнесет ветер, также они попадут в реку. Ожаровский участвовал в профессиональной и общественных проверках могильника. Он говорит, что в самых опасных участках радиационный фон превышен в 500 раз, проект трассы нужно полностью пересматривать и придавать ситуацию максимальной огласке.
Отходы и сейчас сползают по склону, когда тает снег или идет дождь, но стройка нанесет еще больший урон, считает специалист. Корреспондентка The Village побывала в могильнике и убедилась, что значительное превышение радиации заметно уже в 50–60 метрах от платформы Москворечье.
Андрей Ожаровский измеряет радиацию на склонеСейчас участок открыт для всех и практически не огорожен — только в некоторых местах можно найти остатки старого бетонного забора, желтые таблички и ленточки с надписью «Осторожно: радиация» и «Прохода нет», которые развесил «Радон», причем значки постоянно воруют. У реки под склоном, особенно рядом с парком «Коломенское», ездят велосипедисты и бегают спортсмены, жители устраивают там пикники, хотя пускать туда людей нельзя. Эту ситуацию Ожаровский называет дикой. Руководитель проекта энергетической программы Гринписа Рашид Алимов отмечает, что высокий уровень радиации увеличивает риски онкологических заболеваний, однако чтобы нанести серьезный урон здоровью, в могильнике нужно провести очень много времени.
Велосипедист на берегу реки в радиоактивной зоне Сабуровкий железнодорожный мост, рядом с которым пройдет хордаЗа весь участок отвечает «Радон», подконтрольный «Росатому». Сейчас организация убирает лишь небольшую часть территории — от платформы Москворечье до парка «Коломенское», вывозя на специальный полигон под Сергиевым Посадом около 15 кубометров отходов в год. Ожаровский говорит, что этих объемов недостаточно, чтобы в ближайшее время исправить экологическую ситуацию на местности. Поскольку архивы завода засекречены, никто точно не знает, сколько веществ захоронили на склоне, однако в 2006 году главный инженер московского «Радона» Александр Баринов сообщал, что загрязнение измеряется десятками тысяч тонн радиоактивной земли.
Баринов также говорил, что просто нереально провести полную дезактивацию участка — это очень дорого. «Здесь оползневый склон. Работы на подобном объекте — очень сложная инженерная проблема: неосторожное движение, и радиоактивный грунт может попасть в реку. Поэтому загрязнение лишь консервируется, чтобы сделать территорию безопасной для людей», — отмечал инженер. По его словам, специалисты годами занимаются там своеобразной терапией — работают каждую весну, после того как сойдет снег, который уносит с собой часть земли, обнажая радиационные участки.
В 2004 году NYT написал о радиоактивной Москве. В тексте упомянули завод на Каширском шоссе. Тогда сотрудник автомастерской, которая находилась поблизости, рассказал журналистам, что эксперты «Радона» советовали ему ходить только по левой стороне дороги, так как справа — излучение. Осенью 2003 года, по данным газеты, все здание предприятия разобрали, вывезли и захоронили на свалке, при этом работы у «Радона» оставалось еще много — из-за загрязненной почвы на склоне ( этот абзац добавлен 11 июля, — прим. ред).
Сам завод полиметаллов проектировал и создавал системы управления и защиты для всех типов ядерных реакторов. Помимо тория и урана, там также разрабатывали технологии производства бериллия, мышьяка, циркония, сурьмы, ванадия, марганца, хрома, ниобия и лития. Только с 1999 по 2002 год на предприятии провели экологическое обследование площадью около 165 тысяч квадратных метров и нашли более 400 очагов радиоактивного загрязнения. Тогда «Радон» вывез на полигоны 425 кубометров отходов.
«После этих работ завод полиметаллов стал полностью соответствовать самым строгим экологическим требованиям к предприятию, находящемуся в черте города, даже такого многонаселенного. Его территория стала чистой, а производство освободилось от технологий, которые могли ее загрязнять впредь», — пишут на сайте. Завод в целом позиционирует себя как экологичный.
За разработку проекта дороги и моста отвечают Москомархитектура и Институт Генплана Москвы. Первая рассказала The Village, что знает об опасном участке, однако утверждает, что проект хорды не затрагивает земли с «аномалиями и загрязнениями». В Москомархитектуре уточнили, что земля находится «западнее железнодорожного моста в 250 метрах от платформы Москворечье». При этом в экспертном заключении сказано, что ближайший источник радиации находится в 50 метрах от путей. Житель района Москворечье-Сабурово, кандидат в депутаты Госдумы Денис Меркулов согласен, что мост может не затронуть склон, но считает, что такая вероятность в любом случае остается. Он не понимает, зачем власти подвергают жителей района такой опасности, скрывая настоящее положение.
В июне депутат района Печатники Сергей Власов нашел на противоположном от завода берегу реки свалку и написал запрос в правительство. Ему ответила Госинспекция по недвижимости. В ведомстве сообщили, что «захламление» уберут в июле, а также рассказали, что на это время на месте запланировали «выемку культурного слоя» для строительства моста, соединяющего Шоссейную и Каспийскую улицы, а заказчиком работ выступает «Управление дорожно-мостового строительства».
Зампред Москомархитектуры Сергей Костин позже объяснил Власову, что речь идет о предпроектных работах — замерах и экспертизе. Депутат побывал на месте и увидел целый строительный городок: «Все выглядит как стройка: что-то бурят, забивают сваи, лежат бетонные блоки и другие стройматериалы». Об этом The Village рассказали еще минимум четыре человека из инициативной группы. По их словам, там уже начали возводить опоры для того самого моста, при этом документов на стройку никто не видел.
То, что со стороны Курьянова поставили временный городок, подтверждает и кадастровая карта, на которой недавно появился будущий мост через Москву-реку, и приказ подрядчика о создании строительного участка «Каспийская — Шоссейная» (есть в распоряжении The Village). При этом на сайте Стройкомплекса пишут, что вся трасса пока находится в разработке. Там же заявляют, что стройка начнется только в 2020–2022 годах.
На запрос The Village ведомство ответило, что проект завершат в 2022 году. Там пообещали, что доработают его по экологическим нормам, но не уточнили, как именно. К тому же непонятно, почему в таком случае строительство уже идет. Корреспондентка The Village сама побывала на стройплощадке: спустя полтора месяца там наконец-то появился стенд с проектом. Работы проводят «Мосинжпроект», «Мостотрест» и «Мостотряд-4». Позже депстрой написал еще раз: «Откуда у вас информация, что строительство идет? <…> По интересующему вас участку утвержден только проект планировки территории. Еще предстоит проектирование».
Посмотреть в большом размереНесмотря на все опасения, работы рядом с могильником уже проходили: в 2007–2010 годах Сабуровские железнодорожные мосты перестраивали. Масштабной реконструкцией занималась компания СК «Мост», причем в своем пресс-релизе она называла свой проект экологичным. The Village спросил организацию, как проходили работы рядом с опасным местом, но не получил оперативного ответа. На сайте Wikimapia удалось найти такой комментарий пользователя по имени Сергей: «Когда мы строили Сабуровские мосты, нам говорили про радиацию, она была даже в районе опоры моста — там у нас бытовка была».
Юго-Восточная хорда пройдет через десять районов: Перово, Нижегородский, Северное, Центральное и Южное Чертаново, Северное Бутово, Курьяново, Москворечье-Сабурово, Печатники и Текстильщики. В последнем жители давно протестуют против проекта, так как шестиполосная дорога пройдет всего в 20 метрах от домов. Кроме того, ради магистрали хотят снести детские площадки и вырубить деревья. Против строительства также вступали жители Печатников, Царицына и Чертанова.
В мэрии апеллируют к тому, что новая трасса сократит пробки. При этом публичные слушания проходили с нарушениями. Так, согласно протоколам, 1,8 тысячи жителей Текстильщиков проголосовали против строительства хорды, а за выступили 3 тысячи. Активисты обошли дома и выяснили, что некоторые голосовавшие ничего не знают о проекте, а многие не живут по указанным адресам. Также имена части жителей вписали в протоколы несколько раз, хотя они присутствовали на слушаниях и утверждают, что голосовали против хорды. Кроме того, в документах оказались подписи давно умерших людей. Их родственники уже написали заявления в прокуратуру, приложив свидетельства о смерти.
Подобная ситуация сложилась и в Москворечье-Сабурове. В протоколах также нашли голоса умерших москвичей, а желающие не могли попасть на публичные слушания. По словам Дениса Меркулова, когда он вместе с другими пришел на полчаса раньше назначенного времени, зал уже был забит людьми. В итоге все, кто был против проекта, не смогли озвучить свою позицию. Такую ситуацию активист назвал общей тенденцией для публичных слушаний в Москве.
Фотографии: Алена Дергачева
www.the-village.ru
Юго-Восточную хорду хотят строить над радиоактивным могильником
Корреспонденты «Собеседника» отправились измерять радиационный фон на территории Коломенского «могильника» и оказались в центре паломничества любопытных москвичей. Опасная зона до сих пор никак не охраняется.
Об излучении на территории между между Московским заводом полиметаллов и Москвой-рекой было известно давно. В этом году к месту, где судя по всему находится могильник радиоактивных отходов, появился особый интерес: стало известно, что здесь пройдет отрезок скоростной Юго-Восточной хорды. Эксперты объясняют, что строительные работы могут привести к большой опасности для всех москвичей.
Сейчас на большей части коломенской зоны дозиметр фиксирует естественный природный уровень радиации — 20 микрорентген в час (мкР/ч). Однако возле почвы, особенно в ямах и углублениях, показатели достигают от 100 до 300 мкР/ч.
В одной из таких зон наш дозиметр АНРИ-01-02 «Сосна» зафиксировал 640 мкР/ч, что превышает естественный показатель более чем в 30 раз.
— Максимальные цифры, которые здесь замерила МЧС, вообще 6140. Эта официальная информация, которая опубликована, — рассказывает член Российского социально-экологического союза, специалист программы «Безопасность радиоактивных отходов» Андрей Ожаровский, который давно изучает коломенский могильник.
— Наши замеры показывали до 2–3 тысяч микрорентген в час. Обычные бытовые дозиметры улавливают гамма-излучение, но гамма — не самое страшное. Внизу лежат альфа-активные отходы. Если склон «поедет» (а оползневая опасность здесь признана всеми), обнажатся нижние слои. Сейчас они прикрыты глиной и поросли лесом. В том случае, если хорду начнут строить и срежут часть холма, начнется настоящий апокалипсис. Но в том случае, если мост хорды перенесут на другую сторону железной дороги и будут возводить его со стороны Братеевского холма, то могильник не затронут не будет.
Проект предусматривает снос внешнего забора предприятия, но и сейчас на опасную зону может попасть кто угодно. Сотрудники ФГУП «Радон», занимающиеся здесь работами по охране окружающей среды, растянули ограничительную ленту на некоторых участках, но ее с легкостью переступают блогеры, простые любопытствующие и даже дети. Школьники Хасан и Данила, которых встретили корреспонденты «Собеседника» пришли сюда «искать клад», после того как посмотрели ролик в Youtube. Больше всего их интересовал вопрос, могут ли здесь мутировать животные и насекомые.
— Несмотря на то, что активные элементы находятся под землей, это место представляет серьезную опасность, — продолжает Ожаровский. — Допустим, человек пошел гулять по могильнику, заступил в ямку и несколько долей грамма прилипло к обуви. Дома они попали на коврик. Потом человек подметал пол веником и вдохнул эту пыль. Так мы получаем сценарий поступления радионуклидов внутрь. Самое опасное — внутреннее облучение. Внешнее облучение не имеет таких серьезных последствий, но все равно в этой зоне нельзя долго находиться. Если все же кого-то туда занесло, обувь лучше постирать как следует, с порошком. Будет лучше, если человек наденет предварительно резиновые сапоги — их гораздо проще мыть. А вот гулять там в беговых кроссовках — плохая идея.
По словам эксперта, могильник радиоактивных отходов на берегу реки в любом случае представлял бы опасность. Но в те времена, когда он появился, об этом никто не задумывался.
— Объект создавался в 40-е — 50-е годы. Во-первых, тогда здесь было глубокое Подмосковье. Во-вторых, не было таких норм радиационной безопасности, как сейчас. Отношение к радиоактивным отходам было очень легкомысленное. Они делали то, что делали и другие предприятия — просто выкидывали всё за забор. Я думаю, что эти ребята, отрабатывая рудные концентраты по приказу Лаврентия Берии, получали десятки тысяч тонн отходов и вследствие недопонимания заполняли ими овраги. Мы обнаружили там части оборудования.
На предприятии не скрывают, что здесь велись работы, связанные с ядерной программой, с ториевыми рудами. Торий из этой зоны вроде бы извлекли, но сопутствующие минералы — радий и уран — остались. Именно поэтому мы сейчас видим превышение, — говорит Ожаровский.
sobesednik.ru